‍‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‌‍

— Эмин Амирович, — Аслан, тихо сидящий на подлокотнике, совершенно мной позабытый, поднял взгляд от экрана своего телефона и мимоходом посмотрев на меня что-то быстро проговорил Асаеву на грузинском. Или армянском. Или чеченском. Или фиг знает каком. На басурманском, короче.

— Не город, а сплошное блядство. — Асаев недовольно приподнял бровь, глядя в его глаза и качая головой. — Кто у них там ответственен пусть и решает, мне некогда еще и этой херней заниматься. Нагора отправь туда. Все, иди машину прогревай, ее жди. — Краткий кивок в мою сторону и снова откатился к краю стола. — Так, ты, — не поднимая на меня глаз от экрана стоящего там ноутбука, ровно и твердо приказал, — иди сюда, сядь и запоминай. — Указал быстрым взглядом в сторону кресла перед своим столом, где до этого сидел блондин и снова посмотрел в экран. Едва заметно поморщился и не отрывая взгляда от ноутбука, громко позвал, — Роднякова!

— Да, Эмин Амирович? — спустя секунд десять на пороге появилась высокая женщина средних лет.

— Чистые реквизиты ей выдай, — снова не переводя взгляда от экрана кивок на меня, — те, которые на ИПешку. И кто там у нас по чистому ведет… контакты Кипеловой ей дай. Кипелова на все ее запросы должна отвечать «сейчас сделаю» и моментально выполнять. И по «РТН» данные отправь Зиминским зверькам, пусть голову поломают, как вывести по второму варианту со сменой учредителя до сдачи следующего квартала. Только по второму, на другие я не согласен. Арбайтен, Роднякова, дверь за собой закрой, снаружи посторожи, даже бога не пускай, пока она не уйдет.

— Хорошо, Эмин Амирович! — Роднякова захлопнула дверь.

Асаев прищурено смотрел в экран, потом, не отрывая от него взгляда, достал портмоне из кармана перекинутой через спинку кресла куртки и выудил три карты, метко их бросив прямо перед все больше охеревающей мной.

— Пароль везде двадцать два сорок восемь. К твоему номеру подключен мобильный банк на них, оповещения подключены, так что по балансу меня не дергаешь, дергаешь Кипелову. По всем финансовым вопросам обращаешься к ней, контакты и реквизиты тебе выдадут. — Зазвонил его телефон, и он перекатился на свое место напротив меня. Кавказский колобок, блядь. — Да. — Поднял трубку и посмотрел в мои глаза и меня вжало в спинку от тяжести его взгляда. — Вообще не пускают? Через сорок минут приеду. — Отключил звонок и тихо выматерившись сам кому-то набрал. — Лех, машину мне найди, я через десять минут с филиала на Просторной выйду. Нет, без водилы. — Отложил телефон и, откинувшись на кресле смотрел мне в глаза пронизывающим взглядом. — Теперь ты.

Я подобралась, сдерживая внутренний мандраж.

В его глазах мелькнуло горячее раздражение, он на мгновение их прикрыл и в следующий момент посмотрел на меня уже спокойно и по деловому.

— Антипатию сразу выключай, я сейчас буду координировать твою работу, а не душу и тело ебать.

Я отвела взгляд и достала из сумки планер с ручкой, ощущая, как эти ровные интонации только подстегивают внутреннее напряжение.

Но ни одной записи я не сделала. Я сидела, глядя в чистый лист, отведенный под тридцать первое декабря, слушала его и хотела просто орать. От отчаяния. Злости. И страха.

Первое. Я работаю на новый год.

Второе. Корпоративы простых смертных почти полностью арендовавших все столики в обоих залах отменяются, причину придумываю сама, ситуацию разруливаю сама. Основное внимание я должна уделить «корпоративу» главного ублюдка в моей жизни, а судя по увиденному не только в моей.

Третье. Банкет ублюдка будет проходить в два этапа. Первый — в общем зале, куда, чтобы поздравить с новым годом явится контингент близкий к коду красному, но халдеи допускаются, только надежные, выбрать самой и четко проинструктировать как вести себя на первом этапе. А вот на втором … это будет закрытый банкет в отдельном кабинете, где будут люди, которые приедут поздравить его с… днем рождения. Тридцать два годика мальчугану исполняется. Сука.

Четвертое и самое основное. На этом самом втором этапе вообще быть не должно никаких эксцессов, оплошностей, никаких недочетов, иначе мне пиздец. Он так это и сказал — «иначе тебе пиздец». Сказал абсолютно ровно, со спокойным деловым равнодушием, но я поняла, что это не угроза. Это вариант развития событий. Он же все исходы предусматривает, вот и про этот предупредил, а то я, может, снова забыла сама выводы сделать.

Пятое. Это все вместе и без того уже полный и абсолютный пиздец.

Про пятое он мне не сказал, это я логичное заключение сделала, посмотрев в его темные глаза, когда он затягивался сигаретой, медленно постукивая ногтем указательного пальца по чашке с остывшим кофе на его рабочем столе.

Пятый пункт он очень такой важный, потому что я сложила один к одному.

У Казакова есть сеть СТО помимо ресторана, еще по мелочи хуйни всякой, но занимается он совсем другим. Сумки с налом, встречи с со всякими интересными личностями, договоренности, иногда открытым текстом, иногда завуалированно, иногда через тридцать третьих лиц, расчет процентов, оговариваение исходов, я слышала не все, но многое, я была на его закрытых встречах. Его СТОшка это так, для отвода глаз, иногда для отмывов.

А тут гораздо худшее. Это распределение потоков. И тех кто их приносит. Имена из списка кричали об этом. Как и эта его координация действий окружающих…. Банкир? О нет. Это не для отвода глаз. Это открыто. И, блядь, я даже сейчас не могла представить на какой он ступени там, по ту сторону, если ему не нужен левый, не касающийся его ведомства бизнес… «Банкротство семнадцатого», «его потом утоплю». Он все делает через этот бизнес. Слова Линки тому подтверждение — «у него прикол такой есть, открывать филиалы, а потом их закрывать». Делает открыто, раз информацию даже мы, простые смертные можем найти. Он не опасается, что его хлопнут. Потому что, видимо, нельзя хлопать… Сердце болезненно сжалось.



— Чего ты расселась тут, у тебя мало времени. — Его голос раздраженный, но очень-очень хлестко подстегивающий не грубостью, а рациональностью сказанного, и я, все же не удержавшись от ответного раздражения во взгляде, и получив тоже самое в двойном размере, быстро покинула его кабинет.

По дороге мне всучили реквизиты и контакты Кипеловой, я нервозно улыбнулась и кивнула.

Выйдя из банка наткнулась взглядом на Аслана по-джентельменски открывшего мне заднюю дверь тонированного Крузера и мне захотелось расхохотаться. Мрачно и отчаянно.

* * *

Если совсем уж кратко, то это было просто ужасно. Непередаваемо. Я спала не больше пяти часов в сутки не только потому, что времени было мало, а дел по горло, но и потому что нервы било напряжением.

Я не знала прежнего владельца «Инконтро», но для меня было приятным и одновременно не особо приятным сюрпризом то, что персонал тут как бы тоже в теме. Нет, не настолько, как в «Империале», но это дело поправимое с учетом того, кто теперь владелец ресторана. Заминок почти ни с чем не возникало, почти ни с чем.

Даже успела по административным попрошайкам побегать. Они, конечно, немало удивились, когда я, разбиваясь в поклонах и сладких речах внушала им, что «Инконтро» теперь тоже замечательный ресторан, где все всегда хорошо по всем регламентам и стандартам. Асаевские карты мне в этом однозначно сослужили хорошую службу. Я складывала чеки и помечала кому и за что, но с меня ни разу не спросили, хотя потратила я там прилично.

Асаева вообще не видела эти три дня. О его существовании напоминал Аслан, который мне действительно с учетом всей суеты очень пригодился. Такое вот личное комфортабельное такси с молчаливым таксистом, ничем не интересующимся кроме адреса очередного пункта назначения. Пакеты он, правда, мне не таскал, да и хер с ним.

Линка, мягко говоря, совсем не обрадовалась тому, что в новый год я работаю. Степаныч ушел в загул, значит, неделю его можно было вообще не ждать и Линка, грустно повздыхав, решила идти отмечать праздник к друзьям.